![]() |
![]() ![]() |
||
![]()
|
![]() ![]() Татьяна Борисовна Смирнова – эксперт Совета Европы, доктор исторических наук, профессор кафедры этнографии и музееведения ОмГУ. С ней мы беседовали о целях пребывания в Омске экспертной комиссии Совета Европы.
– Татьяна Борисовна, три дня экспертная комиссия Совета Европы работала у нас в Омской области. В итоге планируется обзор национально-культурной политики. Для чего это нам, в принципе, понятно. Но почему этим интересуются европейцы?
– То есть это и есть стратегии развития, которые вы должны разработать? – Да. – Какие рекомендации даст реализованная программа? В чем ее ценность для России? – Скорректировать стратегии развития, определить направления. Есть несколько тем, вот, например, состояние и проблемы российского законодательства, которые затрагивают сферу культуры и культурной деятельности. Сейчас принимают закон о культуре. Он, конечно, не так широко обсуждается, как закон о полиции, но он не менее важен. Обществу нужно участвовать в обсуждении и принятии этого закона, должны быть какие-то общественные рекомендации. Культурная политика в России должна затрагивать больши областей, чем затрагивала раньше. Когда мы работали с зарубежными коллегами, они высказали мнение, что культура в Российской Федерации воспринимается так, как она понималась в Европе еще в XIX веке. А в Европе, напротив, культура понимается очень широко.
– А в чем различие, как понимают культуру у нас и у них? – У нас это профессиональная культура и искусство. Мы поним аем, что это – сфера культуры. И все. Когда идет речь о культурных индустриях, о частном секторе в культуре, например, о кинопрокате, или частных выставочных залах, то чиновники минкульта считают, что это не культура. Например, клубы (ночные клубы – прим. редактора), они проходят в реестре предприятий как предприятия пищевой промышленности! Вместе с ресторанами. То есть вот эта индустрия чиновниками не считается культурой, хотя это очевидно. Так что все рок-клубы, ночные клубы, рестораны – это пищевые предприятия. Точно так же чиновники не считают культурой различные культурные движения, то, что называется субкультурами. Вообще существует такое глобальное понимание культуры, что абсолютно все можно включать в сферу культуры. Даже какие-то негативные вещи, которые мы с точки зрения этики к культуре отнести не можем. – Вообще, в самом расширенном толковании, культура, – это все что произведено человеком. – Да, все, что сделано человеком. Но то, что в Европе под «культурой» понимается нечто еще более широкое, чем вот эта сфера, – очевидно. И вот включение, анализ, оценка этих культурных индустрий произведена, в докладе будет дана их оценка. Например, у нас в Омской области, достаточно хорошо развиты профессиональные сферы, так называемая «высокая культура». А что касается нового современного искусства, культурных индустрий, то есть регионы, где они развиваются более успешно. Это, например, Пермь, Ульяновск, где огромное количество различных проектов. У нас тоже много фестивалей проводится, но они в основном более традиционные.
– Если вернуться к программе, то почему в России выбрали всего три региона? – В первом докладе, который был сделан в 1996 году, было представлено положение по стране в целом. Наверное, это было правильно, потому что это был первый доклад. Сейчас Совет Европы порекомендовал, чтобы был не только взгляд из центра, но и из регионов РФ. А вот по какому принципу они выбирались? Ну, я думаю, Республика Марий Эл, Омская область и Ульяновская область известны общероссийскому министерству культуры благодаря активной культурной политике. Например, Республика Марий Эл выделяется национальной культурой и национальной политикой среди других регионов.
– А в Сибири – Омск. А почему не Новосибирск и не Красноярск? – Вы назвали, конечно, крупные центры. Но дело в том, что в Омске лучше развита наука, научные исследования культуры. Есть Сибирский филиал Российского института культурологии, а доклад готовят эксперты из Российского института культурологии, Кирилл Эмильевич Разлогов (директор Российского института культурологии), прежде всего. Такое научное сопровождение культуры и позволяет провести экспертизу культурной политики.
– А Ульяновск и Йошкар-Ола? Чем они заинтересовали экспертов?
– Марий Эл очень благополучная республика. По сравнению с другими национальными регионами, у них нет того национализма, как в других республиках Поволжья. Мне показалась очень спокойной обстановка. Очень много внимания уделяется архитектуре, очень хороший этнографический музей. Вообще в национальных республиках всегда хорошие этнографические музеи, но тут совершенно уникальная коллекция. – А какая зависимость от действий власти? От власти зависит направление развития культурной политики, и очень многое связано с тем, какие увлечения у главы региона. Если глава Марий Эл увлечен архитектурой, архитектурными проектами, причем в стиле Возрождения, то это очень отразилось на центре, на Йошкар-Оле. У нас приоритеты, предпочтения – симфоническая музыка, театр, классика. Очень трудно себе представить, чтобы у нас было то, что осуществляется в Перми. Чтобы, например, был создан музей современного искусства, чтобы чиновники областной администрации летали на воздушных шарах, как это у них делается.
– А как это делается в Перми? – Губернатор летает на воздушном шаре.
– Серьезно? – Да.
– Если вернуться к теме нашей беседы, чему еще будет посвящен доклад? – Этот доклад будет составлен по блокам проблем. Не только обзор каки-то реалий, но еще и состояние проблемы. Первое – состояние законодательства, второе – взаимодействие культурных индустрий с государством: как выстраиваются отношения, входит ли культурная индустрия в сферу культурной политикой или нет? Должно ли государство помогать, контролировать, ограничивать те культурные индустрии, которые сейчас развиваются в сфере «общественного питания». Кроме того, мы анализируем общественное влияние интернет-ресурсов, телевидения, электронных и печатных СМИ, неподконтрольных государству. Затем, конечно очень много внимания уделялось этнонациональной политике. Потому что в Европе эта проблема стоит очень остро, намного острее, чем у нас. Это ведь процессы, вышедшие из-под контроля, но связанные с новыми миграциями, фундаментализмом, последними событиями во Франции, например… И до этого сразу трое политиков – Камерон, Саркази и Меркель – хором заявили, что политика мультикультурализма потерпела провал. Теперь они в Европе, особенно в сфере культуры, ищут новые стратегии, раз мультикультурализм потерпел провал. А открыто объявлять политику ассимиляции никто конечно не будет, хотя крен в эту сторону есть. И вот во всех трех российских регионах, попавших в наше исследование, экспертов интересовало, как же строятся взаимоотношения между этническими общинами, внутри них, их отношения с государством, как эти процессы регулируются, какие средства туда вкладываются, какие мероприятия проводятся, то есть их интересовало практически все. – То есть интерес европейцев был практическим? – Да. И наш Дом Дружбы выступил в роли символа мирного сосуществования народов. С другой стороны, и о проблемах просили говорить. То, что у нас есть новые мигранты, – это факт. Но они не составляют такой проблемы, как в Европе, потому что их меньше. Тем не менее, и нам пора задуматься. Необходимо проводить какие-то превентивные меры, политику по интеграции, во всяком случае, об этом надо говорить. Программы надо разрабатывать.
– А сейчас какая политика проводится у нас? Как в Европе? – Нет, конечно, в европейских государствах есть целые министерства, которые занимаются только мигрантами. Впрочем, говорят, что они неэффективны. Потому что посмотрите, что творится в европейских государствах. У нас такого пока нет. Хотя в предвыборной статье Путина, посвященной национальному вопросу, эта острая проблема обозначена. В Москве это, конечно, очевидно. У нас – не так. Но обратите внимание, в статье Путина было написано, что будет создано центральное ведомство, которое будет специально заниматься проблемами миграции и мигрантов. Потому что мы никуда от этого не денемся. Сейчас поток миграции стабилизировался, но ежегодно в стране остается 250 тысяч людей, которые иногда и языка-то не знают. Следующий вопрос – влияние культуры и культурной деятельности на формирование российской нации и российской идентичности. Речь идет о культуре как государствоообразующем феномене. То есть мы затрагивали вопрос о необходимости существовании единых гражданских форм культуры. Конечно, массовая культура существует и сейчас. Но форм культуры, которые развивали бы патриотизм, воспитывали граждан, сейчас нет. Воспитание ушло вместе с советской школой. Школа занимается обучением. Воспитанием не занимается никто.
– При перестройке школы как раз и высказывались такие идеи, что необходимо в корне развести воспитание и образование, то есть воспитывать ребенка все равно должны в семье. Школа должна только дать образование. Это не так?
– Я считаю, что школа должна воспитывать. И другие какие-то организации – тоже. Пусть эти организации не будут всеобщими, как были раньше были пионерия и комсомол. Возможно, партии должны заниматься патриотическим В том широком смысле понимания культуры, о котором мы говорили вначале, Олимпиада в Сочи – это тоже то культурное мероприятие, которое способствует гражданскому самосознанию, сплочению, идентичности. Спортивные успехи, культурные успехи, то же Евровидение, и другие культурные индустрии должны способствовать развитию российской самоидентичности. Следующий пункт: влияние плохого состояния культурной инфрастктуры на культурную деятельность. Если говорить об инфраструктуре как о материальном состоянии – здесь мы можем хвастаться Концертным залом. Им нужно хвастаться. Туда можно водить делегации и показывать, как образец. Но есть и клубы в маленьких населенных пунктах. Есть сельские библиотеки. Проблема состояния инфраструктуры прежде всего связана с проблемой доступности культурных благ. Если живешь в деревне, то цена билета в концертный зал – это проблема. Отремонтированные учреждения культуры, в центре города, на экскурсии туда ходить можно. Но хочется отметить, что там оборудованы специальные подиумы для инвалидов. Вот это очень важное направление, работа с социально незащищенными слоями, эта работа у нас начата и было бы хорошо, если бы она была продолжена, как и работа с молодежью и пенсионерами. Но вернемся к сельской местности. Вот в Саргатском районе – сельская школа. Под здание детской школы искусств отдали старое здание райкома. Отремонтировали и отдали детям. Есть райцентры, где есть что посмотреть. Но это – исключение. Если в целом посмотреть обзор областной культурной политики за 2010 год, то видно, как уменьшается число клубов в сельской местности, число посадочных мест, число кинотеатров. Но это не недостаток культурной политики в регионе. Сейчас кино совсем другое. Построить такой кинотеатр, чтобы можно было показывать современные фильмы где-то в глубинке – просто нерентабельно, туда люди не будут ходить. Он себя никогда не оправдает. А что делать? Возить людей автобусами в город? Тот клуб, каким он был в советское время, уже и не нужен. Вкладывать деньги, чтобы поддерживать оставшие клубы в прежнем состоянии? Людям это не нужно.
– Но тогда должны быть какие-то новые формы? – Да. А мы, к сожалению, эти новые формы пока не знаем. И поэтому нам так важен европейский опыт. Так же как им важен наш. Не все в Европе так хорошо, как мы обычно думаем, поэтому такое настороженное отношение к их визиту не всегда оправдано: «Вот они нас учить приехали, да они у себя бы разобрались». Мне кажется, надо спокойно к этому относится, чтобы брать у них самое лучшее в сфере культуры. А там хорошего действительно много. Мне кажется, надо поспокойней, без политической ангажированности обмениваться культурными практиками и культурным опытом.
– И последний вопрос, как оценили европейские коллеги Омскую область? – Они на всех официальных встречах говорили, что все хорошо. Особенно отметили опыт этнокультурного взаимодействия, очень понравился уровень развития профессиональная культура. Но когда я напрямую спросила, что больше всего понравилось в Омской области, они конечно же сказали, что люди. Люди, которые в очень тяжелых условиях (то есть эксперты наши условия оценили как неблагоприятные для развития культуры) делают такие великолепные вещи. Они имели в виду, прежде всего, сельчан. В Большеречье мы были в центре «Старина Сибирская», мы были в зоопарке, мы были в саргатской школе искусств, в музее. И везде видно, что люди, работающие в этой сфере, отдают себя полностью, и делают совершенно великолепные какие-то вещи. Это экспертов потрясло. Потому что поразить Европу материально мы не можем, и это естественно. Потому что понятно, позади 20 лет разрухи, и хоть нам и удалось что-то сохранить, но не все. Но то, что люди великолепно работают, то, что дети такие замечательные, – это европейских экспертов потрясло.
Беседовал Павел Ремнев |
© Сибирский филиал Института наследия, Омск, 2009–2018
Создание и сопровождение: Центр Интернет ИМИТ ОмГУ |
Финансовая поддержка: РГНФ, проект 12-01-12040в
«Информационная система «Культурные ресурсы Омской области» |