Сибирский филиал Института наследия -

Первые шаги в реализации практики переселения сельских жителей из малоземельных губерний Европейской России в Сибирь были сделаны М.М. Сперанским, подробно изучавшим материалы о ссылке и пришедшего к выводу о неэффективности этого метода колонизации Сибири. 10 апреля 1822 г. принимается указ «О дозволении казенным крестьянам переселяться на земли сибирских губерний», действие которого распространялось лишь на государственных крестьян малоземельных губерний¹. Процесс переселения по этому указу осложнялся требованием оформления множества документов, в связи с чем выдача разрешения на переезд занимала, в лучшем случае, 1,5–2 года.

Сибирское начальство на местах оказалось не подготовлено к приему и размещению больших партий переселенцев. За период с 1822 по 1833 гг. в Омской области было наделено землей 4841 чел. м.п., но около 32% оказались недовольны выделенными участками и самовольно выехали в Оренбургскую губернию. Среди переселенцев, получивших наделы в Среднем Прииртышье, 75% составили выходцы из Воронежской и Курской губерний (2083 и 1517 чел. м.п. соответственно). На третьем месте по количеству мигрантов находилась Оренбургская губерния из которой земельные участки в Омской области получили 588 чел. м. п. Далее следовали Слободская Украина – 165 чел. м. п., Пензенская и Тверская губернии – 188 чел. м. п. из каждой, Рязанская губернии – 67, Тамбовская – 42 и Пермская – 3 чел. м. п.²

В результате выполнения указа от 10 апреля 1822 г. на землях Сибирского казачьего войска Пресногорьковской линии поселяются крестьяне и однодворцы из Курской и Воронежской губерний, которые селятся в деревнях Воскресенской, Ершовке, Нижне-Алабужской, Филиповой, Успенской и др. Петропавловского уезда³. В 1827 г. на поселение в Петропавловский уезд Омской области собирались отправить 1291 д.м.п. однодворцев из Нижнедвинского и Землянского уездов Воронежской губернии. Однако 11 д.м.п. в дальнейшем от переселения отказалось, а 36 д.м.п. в ходе переезда остались на поселении в Оренбургской губернии⁴. В крестьянском состоянии эти переселенцы проживали на линии военных укреплений до 1847 г., после чего были зачислены в казаки.

Учитывая опыт переселения 1820-х гг., сибирская администрация в следующем десятилетии организовала землеустроительные работы для определения площади угодий и изъятия излишков земель у старожилов для размещения переселенцев на этих участках⁵. В 1837–1841 гг. проводилась реформа государственной деревни под руководством П.Д. Киселева, составной частью которой являлась организация крестьянского переселения в Сибирь. Первые партии переселенцев по направлению Министерства государственного имущества прибыли в Западную Сибирь в 1845 г. из числа государственных крестьян Псковской и Смоленской губерний, но в дальнейшем среди переселенцев возобладала переселенцы из южнорусских губерний⁶. В результате проведенных мероприятий, в конце первой трети XIX в. переселенческое движение из европейских губерний России сменило ранее доминирующие внутрисибирские миграции⁷.

Как отмечал П.Т. Сигутов, в течение 30–50-х гг. XIX в. в Среднее Прииртышье переселялось население преимущественно из Смоленской, Тамбовской, Орловской, Рязанской, Курской, Тульской, Пензенской, Витебской и Черниговской губерний⁸. По подсчетам А.Д. Колесников, в середине XIX в. в Среднее Прииртышье переселилось более 30 тыс. человек из европейских губерний России⁹, что привело к увеличению численности жителей на 24, 41 %¹⁰.

На примере южных уездов Тобольской губернии – Тарского и Тюкалинского, – рассмотрим более детально роль южнорусских переселенцев в заселении сибирских земель во второй половине XIX в.

По материалам списков населенных мест Тобольской губернии за 1900 г. из 130 населенных пунктов, основанных переселенцами из европейских губерний России во второй половине XIX в. в Тарском уезде (за исключением Нагорно-Ивановской и Седельниковской волостей) Тобольской губернии, 24 поселений (18,5 %) были образованы уроженцами южнорусских губерний, в двух старожильческих деревнях (Строкино и Тоскатлы Крайчиковской волости) наблюдалось значительное подселение выходцев из Курской и Черниговской губерний¹¹. Из 24 деревень семь были основаны переселенцами из Курской губернии.

Семь населенных пунктов Тарского уезда из 24, заселенных южнорусскими переселенцами, были основаны в середине XIX в. Эти деревни, в отличие от переселенческих поселков конца XIX в., образовывались выходцами из одной губернии. Четыре населенных пункта основали курские переселенцы: в 1852 г. ими была основана д. Бражникова в Корсинской волости12, на рубеже 1850‒60-х гг. г. в Карташовской волости курские крестьяне основали деревни Камышино-Курскую, Моховой Привал и Мохово-Озерскую¹³. Два населенных пункта на территории Тарского уезда были образованы выходцами из Воронежской губернии: в 1859 г. в Карташовской волости появилась д. Камышино-Воронежская¹⁴, а в 1860 г. была основана д. Михайловка в Малокрасноярской волости¹⁵. Деревня

Логинова в Корсинской волости возникла в 1852 г. благодаря орловским переселенцам¹⁶.

В 1860-70-х гг. новых переселенческих поселков в Тарском уезде не появлялось, следующий всплеск селообразования приходится на 1980‒90-е гг. В это время в Тарском уезде (без Седельниковской и Нагорно-Ивановской волостей) было основано¹⁷ переселенческих поселков. Семь переселенческих поселков образованы выходцами исключительно из южнорусских губерний.

Курские переселенцы в 1890 г. заселили пос. Покровский в Викуловской волости¹⁷, в 1884 г. основали д. Малиновку в Озернинской волости¹⁸, в 1895 г. – пос. Михайловский в Логиновской волости¹⁹, а также основали пос. Малокаюркульский в Такмыкской волости, в котором в 1892 г. было открыто сельское общество²⁰. В Такмыкской волости в 1892 г. было открыто сельское общество в пос. Кирсановском, заселенном тамбовскими переселенцами, а годом ранее – сельское общество в пос. Половцевском, основанном выходцами из Курской и Тамбовской губерний²¹. Переселенцы из Тамбовской и Рязанской губерний совместно основали в 1898 г. пос. Романовский в Озернинской волости²².

Совместно с жителями соседней Черниговской губернии куряне основали в 1891 г. д. Рямовку (Карташовская волость). Переселенцы из Орловской губернии вместе с выходцами из Смоленских земель заселили пос. Шадринский в 1896 г., а тамбовские переселенцы совместно со смоленскими обосновались в пос. Сперанском Карташовской волости²³.

В пяти случаях из 17 южнорусские переселенцы селились совместно с уроженцами Пермской, Вятской, Новгородской, Симбирской и Казанской губерний: вятские и воронежские крестьяне образовали в Аевской волости пос. Бобровский в 1897 г.²⁴ переселенцы из Орловской и Пензенской губерний совместно заселили в 1897‒98 гг. поселки Костомаровский и Толстовский в Малокрасноярской волости, орловские и новгородские переселенцы обосновались в 1897 г. в пос. Успенском, совместно с черниговцами и новгородцами переселенцы из Орловской губернии основали в 1896 г. пос. Кольцовский²⁵.

В двух случаях из 17 южнорусские переселенцы участвовали в образовании поселков со сложным этногрупповым составом: в 1892 г. было открыто сельское общество с. Новорождественского Такмыкской волости, которое составляли переселенцы из девяти губерний: трех Поволжских (Казанской, Саратовской и Симбирской), двух украинских (Киевской и Полтавской) и четырех южнорусских (Курской, Орловской, Рязанской и Тамбовской); в 1896 г. в Аевской волости переселенцы из шести губерний – Пермской, Вятской, Пензенской, Гродненской, Оренбургской и Тамбовской, – образовали пос. Никольский²⁶.

В более южном Тюкалинском уезде населенных пунктов, основанных южнорусскими переселенцами было больше: из 187 переселенческих деревень, что составляли на начало XX в. 44,3% от общего количества населенных пунктов Тюкалинского уезда²⁷, 48 или 25,7% были основаны переселенцами их южнорусских губерний. Из указанных 48 населенных пунктов, девять были образованы в середине XIX в. Как и в Тарском уезде, эти деревни были первоначально заселены выходцами из одной губернии. Орловские переселенцы основали четыре деревни: в 1849 г. была основана д. Михайловка в Атрачинской волости²⁸, в 1850 г. – д. Новосолдатская в

Нагибинской волости²⁹, в 1859 г. образованы деревни Архангельская и Георгиевская в Куликовской волости³⁰.

Выходцы из Воронежской губернии основали в 1952 г. д. Любино-Малоросскую в Любинской волости, а в Куликовской волости ими были образованы с. Воскресенское и д. Глуховская. Переселенцы из Тамбовской губернии основали в 1852 г. в Любинской волости д. Любино-Москальскую³¹.

На этом фоне исключением является д. Приозерная Кабырдакской волости, основанная в 1840 г. выходцами из трех центрально-черноземных губерний – Курской, Орловской и Тамбовской³².

Из 48 населенных пунктов, образованных южнорусскими переселенцами, в 1880‒90-х гг. возникло 38 поселков. Только одно новое поселение возникло в Тюкалинском уезде в период спада переселенческого движения в пореформенный период – д. Ливенка, основанная в 1874 г. в Крупянской волости³³.

Если в Тарском уезде во второй половины XIX в. основным поставщиком южнорусских переселенцев являлась Курская губерния, то в Тюкалинском уезде эту роль выполняла Орловская губерния. Выходцы исключительно из Орловского края основали в 1870‒90-х гг. шесть населенных пунктов: уже упомянутую д. Ливенку в Крупянской волости и пять поселков в Пановской волости: в 1887 г. были образованы поселки Красноярский и Николаевский, а в 1897 г. – Александровский, Мариинский и Ольгинский³⁴. Совместно с переселенцами из Минской и Гродненской губерний орловцы основали в 1897 г. пос. Казанский в Колмаковской волости³⁵.

Совместно с переселенцами из украинских губерний (преимущественно Черниговской и Полтавской и в меньшей степени из Киевской) выходцами из центрально-черноземных губерний в конце XIX в. были основаны девять населенных пунктов: пос. Ярославский (1895) в Атрачинской волости³⁶, пос. Преображенский (1892) и Ново-Троицкий (1895) в Баженовской волости³⁷, пос. Николаевский (1894) в Кабырдакской волости³⁸, пос. Валуевский (1895) и Лидинский (1896) в Колмаковской волости³⁹, пос. Стародубский (1895) и Новый Свет (1895) в Куликовской волости⁴⁰.

В двух случаях основателями новых поселений стали переселенцы из южнорусских, украинских и белорусских губерний: в 1892 г. выходцы из восьми губерний основали пос. Николаевский в Баженовской волости⁴¹, а в 1898 г. в Покровской волости был основан пос. Васьковских уроженцами Орловской, Могилевской и Екатеринославской губерний⁴².

В большинстве же случаев, при основании новых поселков южнорусские переселенцы становились частью сложного этногруппового состава населения. В таких поселениях приходилось уживаться друг с другом выходцам из различных регионов Европейской России. К примеру, в основании пос. Бугровского Калмаковской волости в 1894 г. приняли участие семьи переселенцев из девяти губерний: четырех южнорусских (Воронежской, Курской, Орловской и Рязанской), трех западных (Витебской, Виленской и Могилевской), а также Казанской и Харьковской губерний⁴³. Сложный этногупповой состав имели 49 % населенных пунктов Тюкалинского уезда, образованных в 1880-90-х гг. с участием южнорусских переселенцев.

Дискретность процесса заселения Омского Прииртышья, когда на протяжении четверти века, с 1860-х по первую половину 1880-х гг., в Тюкалинском уезде переселенцами из-за Урала было основано всего одно поселение, привела к тому, что к рубежу XIX–XX вв., т.е. ко времени прибытия новой волны переселенцев из южнорусских губерний, мигранты 1840‒50-х гг. из те же мест в Омском Прииртышье «осибирячились». В связи с этим, исследователи начала XX в., занимавшиеся вопросами колонизации Сибири, выделяли между старожилами и поздними переселенцами промежуточную группу населения – староселов⁴⁴.

Потомки переселенцев 1840-50-х гг. не помнят мест выхода своих предков из Европейской России и называют себя сибиряками. Примеры подобной самоидентификации потомков смоленских и витебских переселенцев середины XIX в. были приведены в работе «Этническая история русского населения Среднего Прииртышья (XVII–XX века)»⁴⁵.

Однако, самоназвание сибиряки было характерно не только для выходцев из западных губерний Европейской России, но и для потомков южнорусских переселенцев 1840‒50-х гг. К примеру, предки современных жителей д. Рязаны Муромцевского района Омской области, которые во время проведения полевых этнографических исследований в 1999 г. называли себя сибиряками⁴⁶, приехали из Михайловского уезда Рязанской губернии⁴⁷.

Потомки курских переселенцев, основавших в 1859 г. с. Камышино-Курское в Карташовской волости Тарского уезда⁴⁸, по полевым этнографическим материалам 2016 г. называли себя сибиряками⁴⁹. В отличие от эндонима сибиряки, жители с. Камышено-Курское в отношении себя упоминали так же термин каркули, оговариваясь, что их так называли в старожильческих чалдонских деревнях, таких как д. Качесово⁵⁰. Экзоним каркули использовался также в отношении жителей соседней д. Моховой Привал, которая также была образована в середине XIX в. переселенцами из Курской губернии⁵¹.

Этимологию прозвища каркули респонденты назвать не смогли, отметив, что так называли переселенцев из Курской губернии⁵². В Омском Прииртышье термин этот хорошо известен жителям, хотя он и не попал в «Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья», ни в основной состав, ни в дополнения⁵³. Однако этот термин попал в общие словарные издания в двух значениях: во-первых, так называли крестьян-кулаков на Украине, а во-вторых, под ним понимали жадных и скупых людей⁵⁴. Схожую со вторым дополнительным значением имел коннотацию широко известный термин хохлы, которым в Сибири называли не только украинцев и их потомков, но и многочисленные группы южнорусских и белорусских переселенцев⁵⁵.

Таким образом, в Среднем Прииртышье, вне зависимости от мест выхода переселенцев, т.к. в 1840–50-х гг. в изучаемый регион помимо выходцев из южнорусских губерний прибывали уроженцы Смоленской, Витебской, Тульской и Пензенской губерний, их потомки называли себя сибиряками.

Потомки южнорусских переселенцев-однодворцев рубежа XIX–XX вв. назывались в Сибири как принятыми в местах выхода этнонимами, такими как галманы (зафиксирован среди потомков курских однодворцев-переселенцев конца XIX в., проживающих среди старожилов-чалдонов с. Могильно-Посельское Большереченского района Омской области) и талалаи (жители д. Коломенка Крутинского района Омской области), так и прозвищами, появившимися при общении с принимающим сибирским старожильческо-переселенческим сообществом. К последним относятся локальные этнонимы коцули (так называли потомков переселенцев из Курской губернии в д. Мало-Каиркуль Большереченского района Омской области), чунари (потомки переселенцев из Рязанской губернии, основавших в 1920-х гг. д. Отрадновку и д. Новониколаевку Кыштовского района Новосибирской области).

Также для номинирования южнорусских групп населения, появившихся в Сибири в конце XIX–XX вв., широко использовались этнонимы, известные в местах выхода переселенцев, – хохлы и кацапы. По полевым этнографическим материалам можно установить закономерности экзономинирования: экзоним кацапы использовался для обозначения, прежде всего, переселенцев из Тамбовской губернии, в то время как этнонимом хохлы наделялись выходцы из Воронежской, Курской⁵⁶, Черниговской и Полтавской губерний, а также потомки переселенцев из западных губерний России – Минской и Могилевской.

Таким образом, потомки переселенцев из одних тех же губерний Европейской России, но прибывших в разное время в Сибири, называли себя разными этнонимами: потомки переселенцев середины XIX в. идентифицировали себя как сибиряки, а потомки переселенцев конца XIX – начала XX вв. называли либо хохлами, либо кацапами.

––––––––––––––––––––––––––––––

* Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 14-31-01018а1 «Однодворцы в Западной Сибири: стратегии социокультурной адаптации локальных групп».

Примечания

1. Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. – Новосибирск, 1982. – С. 169.

2. Там же. – С. 170.

3. ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 64. Л. 163‒163 об, 164 об; Д. 145. Л. 169, 238 об, 269 об, 291 об, 512 об.

4. РГИА. Ф. 1285. Оп. 1. Д. 215. Л. 1‒19.

5. Колесников А.Д. История заселения Омской области // Конференция по географии Западной Сибири. – Омск, 1977. – С. 55.

6. Колесников А.Д. Состав переселенцев в Сибирь // Вопросы формирования русского населения Сибири в XVII – начале XIX вв. – Томск, 1978. – С. 9–10.

7. Сигутов П.Т. Особенности динамики населения Омской области в вязи с основными этапами ее хозяйственного освоения (дореволюционный период) // Очерк населения и хозяйства Западной Сибири : сб. ст. – Новосибирск, 1965. – С. 69.

8. Сигутов П.Т. Состав населения Омской области по районам выхода // Природа, население и хозяйство Омской области. – Омск, 1974. – С. 52.

9. Колесников А.Д. О национальном составе населения Омской области (Исторический процесс формирования населения Среднего Прииртышья в этническом и национальном отношениях) // Материалы к третьему научному совещанию географов Сибири и Дальнего Востока. Вып. 1. – Омск, 1966. – С. 94.

10. Колесников А.Д. Темпы и источники роста населения Западной Сибири в XVIII – XIX вв. // Сибирь периода феодализма : материалы по истории Сибири. Вып. 3. – Новосибирск, 1968. – С. 235.

11. В начале XX в. в Тарском уезде (без Нагорно-Ивановской и Седельниковской волостей) насчитывалось 258 старожильческих деревень, 130 населенных пунктов, основанных переселенцами и 9 поселений ссыльных. Здесь и далее подсчитано по: ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 409. 78 л.

12. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 409. Л. 13 об.

13. Там же. Л. 71‒72 об.

14. Там же.

15. Там же. Л. 74‒75.

16. Там же. Л. 13 об.

17. Там же. Л. 38.

18. Там же. Л. 42.

19. Там же. Л. 66‒67.

20. Там же. Л. 77‒78 об.

21. Там же.

22. Там же. Л. 42.

23. Там же. Л. 71‒72 об.

24. Там же. Л. 3 об.‒4.

25. Там же. Л. 74‒75.

26. Там же. Л. 3 об.-4.

27. В 1900 г. в Тюкалинском уезде насчитывалось 232 старожильческих деревни, 187 – переселенческих и 3 населенных пункта, основанных ссыльными. Здесь и далее подсчитано по: ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 408. 60 л.

28. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 408. Л. 9‒9 об.

29. Там же. Л. 32-33.

30. Там же. Л. 52‒54 об.

31. Там же. Л. 30‒30 об.

32. Там же. Л. 3 об.‒4 об.

33. Там же. Л. 39‒40.

34. Там же. Л. 11‒11 об.

35. Там же. Л. 22‒23 об.

36. Там же. Л. 14‒14 об.

37. Там же. Л. 28‒28 об.

38. Там же. Л. 3 об.‒4.

39. Там же. Л. 22‒23 об.

40. Там же. Л. 52‒54 об.

41. Там же. Л. 28‒28 об.

42. Там же. Л. 56‒57 об.

43. Там же. Л. 22‒23 об.

44. Кузнецов В.К. Русские старожилы в Сибири и Средней Азии // Азиатская Россия. – СПб., 1914. – Т. 1. – С. 183.

45. Крих А.А. Этническая история русского населения Среднего Прииртышья (XVII – XX века). – Омск, 2012. – С. 176‒182.

46. МАЭ ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Ф. I. П. 1999‒2. Л. 127, 128.

47. Народная культура Муромцевского района. – М., 2000. – С. 302.

48. Народная культура Муромцевского района. – М., 2000. – С. 282.

49. МАЭ ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Ф. I. П. 2016‒13. Л. 2, 6, 15, 16, 19, 21, 30‒34.

50. Там же. Л. 18, 23.

51. ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 409. Л. 71‒72 об.

52. МАЭ ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Ф. I. П. 2016‒13. Л. 23.

53. Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья. – Томск, 1992. – Ч. 2. – 244 с.; Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья. Дополнения – Вып. 1. – Омск, 1998. – 155 с.; Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья. Дополнения – Вып. 2. – Омск, 2003. – 172 с.

54. См., напр.: Большой толковый словарь русского языка / под ред. С.А. Кузнецова. – СПб., 2000. – С. 482.

55. Фурсова Е.Ф. Календарные обычаи и обряды восточнославянских народов Новосибирской области как результат межэтнического взаимодействия (конец XIX–XX вв.). Ч. 1. – Новосибирск, 2002. – С. 44‒50; Крих А.А. Сибирские «хохлы»: к вопросу об этнической принадлежности // Этнография Алтая и сопредельных территорий : материалы междунар. науч.-практич. конф. Вып. 5. – Барнаул, 2003. – С. 27‒28.

56. Барнаульский исследователь О.С. Мамонтова описывала случаи идентификации потомков курских переселенцев, которые сами себя именовали хохлами, а соседствующие с ними потомки других южнорусских переселенцев и старожилы называли их кацапами: Мамонтова О.С. Кацапы, или простые хохлы: к вопросу о самоидентификации потомков курских переселенцев в Каменском районе Алтайского края // Томский журнал лингвистических исследований. – 2015. – Вып. 3 (9). – С. 97.